Мой старый, добрый друг, наивный одуванчик...

Жил-был на свете цветок, и звали его Одуванчик. Он вырос в саду, где все цветы были посажены заботливой рукой садовника, а его никто не сажал и вообще не звал.
— Эй, ты, молодой-зеленый! – покровительственно спросил гордый пышный Георгин. – Ты часом не заблудился?
— Не-а, не заблудился. У меня здесь корни! – ответил Одуванчик. – Как известно, где корни, там и родина!
— Чего-чего? – переспросила рассеянная Космея. Она была рассеяна по всему периметру цветника, потому и считала себя исключительно рассеянной. – Кто-то что-то где-то сказал?
  — Он говорит, что здесь его родина, — высокомерно проронила Мальва. – Мальчик, что вы можете понимать в таких высоких материях?
Разумеется, сама Мальва в высоких материях разбиралась, потому вымахала выше забора, и ее пышный цветок можно было наблюдать даже с дороги. Мальва с высоты своего положения очень любила давать советы и высказывать мнение по разным поводам.
— Давайте знакомиться! Я – Одуванчик, а зеленый я потому, что еще молодой, — представился Одуванчик. – Но я быстро расту и скоро расцвету. Я очень динамичный цветок!
— Посмотрите на него! Он – цветок! Вот эта зеленая фигушка называет себя цветком!!! – презрительно фыркнула Мальва. – Да он просто самозванец! Проник в сад под покровом ночи, незаметно укоренился, а теперь права тут будет качать.
— Здесь растут приличные цветы, — поддержала ее Космея. – А вам лучше бы отправиться на историческую родину!
— Ах, какая там у него историческая родина, — хохотнул изящный красавчик Гладиолус. – Перекати-поле! Пусть уже торчит… Места не простоит. И красоты не испортит. Трава и трава себе… Зелень!
Но вскоре их ожидал сюрприз! Встало солнышко, и одуванчик раскрылся. У него оказалась пронзительно-желтая пышная прическа, состоящая из множества лучиков, словно солнышко решило поиграть и побыть немного цветком.
— Ура! Ура! Смотрите все! Я раскрылся! – возликовал Одуванчик.
— Раскрылся? – недовольно повернулась сонная Космея. – Ну и что орать на весь сад ни свет ни заря? Порядочные цветы еще спят!
— Так солнце же! – искренне не понял Одуванчик. – Как можно спать, когда роса на листьях, и солнышко пригревает, и небо голубое? Вставайте, вставайте! Давайте споем гимн Солнцу!
— Слушай, а ты не много на себя берешь? – смерила его взглядом Мальва. – С чего ты взял, что тут кто-то намерен с тобой петь??? Да еще в такую рань? Ну-ка, сиди тихо!
— Я не могу тихо! – жалобно сказал Одуванчик. – Меня чувства переполняют! Жизнь прекрасна и удивительна! И так хочется поделиться этой радостью!
— Поделился? Умолкни! – скомандовал бравый Георгин. – Со своим уставом в чужой монастырь не лезут, чтоб ты знал.
— А у вас тут монастырь? – наивно поинтересовался Одуванчик.
— У нас тут сумасшедший дом! – нервно пробормотал Гладиолус. – В самом деле, ну что такое? Всех перебудил, всех всполошил! И из-за чего? Подумаешь, раскрылся! Вот мы все уже давно процветаем, и ничего, не вопим об этом на весь белый свет.
— Тем более что хвастаться тебе особо нечем, — подковырнула его Мальва. – Посмотри, какие изящные очертания у порядочных садовых цветов, а у тебя на голове какой-то художественный беспорядок… Молчал бы уж!
Конечно, такое отношение никого бы не порадовало. Но Одуванчик нисколько не огорчился. Его так радовал новый день, а то, что он наконец-то раскрылся, вообще приводило его в восторг! Поэтому испортить ему настроение было трудно. Он теперь тренировался: утром раскрывался, а вечером вновь смыкал зеленую чашечку, убирая свою солнечную головенку на ночь. И каждое утро раскрывался по новой, оглашая сад радостными песнопениями.
— Это ненадолго, — проронила Мальва, критически глядя на непрошеного жильца. – Его не касалась рука садовника, такие долго не живут. Вот увидите, быстро состарится, завянет, и мы больше не будем просыпаться по утрам от его дурацких песенок.
— Да, вы правы, сударыня, — важно кивнул Георгин. – Вот я, георгиевский кавалер, веду себя прилично, поэтому и цвету долго и красочно. А он… Что с него взять? Плебей-с!
— Попрошу не выражаться! – тут же выгнулся Гладиолус. – Это больно ранит мой слух. Я такой тонкий, такой изысканный… У меня от ваших словечек соцветия вянут.
— Уймитесь, кавалергард! – усмехнулась Мальва. – С такой тонкой натурой, как у вас, долго не проживешь – срежут и подарят какой-нибудь кисейной барышне!
— Ах, не надо о грустном, — вздохнула Космея. – Так хочется подольше поцвести!
— Но в чем вы все правы – это то, что зря мы разрешили ему пустить тут корни. Нарушает покой! Не наш он, не наш! – вновь завел свою речь Георгин. – Слышь, Одуванчик! Лишний ты тут, чужой!
— В природе лишнего не бывает, — весело парировал Одуванчик, топорща свои желтые лепестки. – И чужого – тоже. Вот вы мне, например, уже как родные!
— О боже! – закачалась от смеха Мальва. – Я не могу! Родственничек!
Да, садовые цветы Одуванчика ну никак не принимали! Не нравился он им – и хоть ты завянь! Они очень полюбили обсуждать его, и мнения, как правило, были нелицеприятными.
— Ну и стебель у тебя! – начинал задевать Одуванчика Гладиолус. – Тонкий, гладкий, невыразительный! Такое сейчас не носят! Не мог себе что-нибудь поинтереснее отрастить?
— Чем природа наградила, с тем и живу, — беззлобно отвечал Одуванчик. – Зато безопасно: на мне ни тля, ни гусеницы не держаться – все скатываются.
  — Это они от хохота скатываются, — поддразнивала его Мальва. – Они тут привыкли к изысканности, к высшему обществу, а тут такой простачок затесался…
— В простоте тоже есть красота, — парировал Одуванчик. – Во всем красота!
— Да уж, красавчик, — неодобрительно косилась на него Космея. – Вон, стареешь уже! Седина пробиваться начала.
— Кто стареет, тот мудреет, — и тут находил ответ Одуванчик. – Смотрите, друзья, какая интересная тучка! Сейчас, пожалуй, дождичком брызнет… Тепленьким таким… Пожалуй, надо голову прикрыть… Эх! Хорошо! — и он прятал желтый венчик в зеленую чашечку.
У Одуванчика сквозь его желтые лохмушки и правда стала явственно пробиваться седина. А в один прекрасный день он вдруг напрочь сменил имидж: его яркая шевелюра окончательно исчезла, а на ее месте появилась редкая седая шапочка.
  — Ой, мама моя! – веселилась Мальва. – Старичок ты наш! Чудо в перьях! Ну и на кого ты теперь похож???
— На облезлую ворону! – подхватывал Георгин. – Нет, даже не на ворону! На перекати-поле!
— Нет! Я теперь похож на облачко! – радовался Одуванчик. – По-моему, еще лучше, чем прежде, стало. А знаете, как голове легко???
— Ну уж нет, я бы такого уродства не перенес, — изрекал Гладиолус, мужественно стараясь не дрожать от такой ужасной перспективы. – Лучше смерть!
— Ничего и не лучше! – возражал Одуванчик. – Жизнь всегда лучше, чем смерть! Жить – интересно!
— Жизнь коротка… Коротка… — шептала Космея. – Чему тут радоваться? Все завянем, все умрем…
— Но пока мы еще живы – предлагаю радоваться! – провозглашал Одуванчик, качая своей шарообразной седой головой.
— Разуйся-радуйся, — мстительно говорил Гладиолус. – Вот дунет ветер – посмотрим, как ты печально облетишь…
И однажды так и случилось: дунул ветер, и Одуванчик разом потерял всю свою шевелюру. Осталось несколько волосков, и все. А вскоре и они облетели.
— Плешивый! – веселился Гладиолус.
— Да, полысел ты, весельчак, — рубил правду-матку Георгин.
— Ну и как теперь? – насмешливо вопрошала Мальва. – Не дует? Лысинка не мерзнет? Все еще радуешься жизни?
— Жизнь прекрасна и удивительна! – подтверждал Одуванчик. – Такие изменения! Такие трансформации! Такие повороты судьбы! Ну как тут не удивляться???
Но наступил день, когда Одуванчик тихо скончался. Утром садовые цветы не услышали ни песенок, ни приветствия новому дню, было непривычно тихо.
— Эй, Одуванчик! Не проспи зарю! – подал голос Георгин, но ему ответом было молчание.
— Одуванчик, привет! – присоединился Гладиолус. – Ты там чего, замерз, что ли?
— Нет покоя ни ночью, ни днем, — зашелестела Космея. – Ну чего он там?
— Он умер, — странным напряженным голосом сказала Мальва.
— Как? Как умер? – завертели головками цветы, раскрывая глаза.
Они увидели: на том месте, где рос Одуванчик, на земле лежал увядший стебель в засохшей розетке листиков, и все…
— Это рано или поздно должно было случиться, — сказал Георгин. – Все там будем!
— Ну и слава Богу, теперь по утрам можно поспать подольше, — неуверенно проговорил Гладиолус.
— Вот ведь как бывает… Был цветок – и нет цветка, — тяжко вздохнула Космея.
 
День прошел как-то невесело. Цветы смотрели друг на друга и видели, что и они уже не такие цветущие, как прежде. Изрядно подувяла Мальва. Стали подсыхать нижние цветки у Гладиолуса. Поредела Космея. И Георгин уже не был таким бравым – старость, старость… Печально, конечно, но не в том было дело. Каждый старался подавить в себе это чувство, но… Им не хватало Одуванчика. Да, он был не из их круга, он был надоедливым, он часто говорил невпопад и часто раздражал их своим дурацким оптимизмом, но он был, и они к нему привыкли.
— Странно как-то… Никто теперь не поет… — задумчиво протянула Космея.
— Дурацкий, конечно, был цветочек, но забавный, — высказался Георгин.
— Да, он развлекал и не давал скучать, этого не отнять, — вспомнил Гладиолус.
— Надо же… Пришелец, чужак, залетный, а мы все по нему скучаем, — с удивлением констатировала Мальва.
— С ним было весело, — вновь сказал Гладиолус. – Он был такой… позитивный, что ли!
— Ну да. Болтает какую-нибудь ерунду, а жизни кажется ярче и разнообразнее, — подтвердил Георгин.
— Да, и эта его желтенькая шапочка… Он был как солнышко! – сказала Космея.
  — А теперь закатилось наше солнышко! – зарыдал чувствительный Гладиолус. – Нет его больше с нами! Ы-ы-ы-ы… Как жить???
— Прекрати истерику! – прикрикнула на него Мальва. – Вспомни, что Одуванчик говорил? Жизнь прекрасна и удивительна! Так что давайте не будем плакать! Давайте лучше споем!
И цветы запели одну из дурацких песенок Одуванчика, которые они успели выучить наизусть – ведь они слышали их каждое утро. Они пели, и казалось, что в общем хоре слышится и задорный голос Одуванчика.

— Вот так и надо жить… Так и надо! Чтобы быть как солнышко, и чтобы для тебя потом друзья пели твои песни, — прошептал гладиолус, низко склоняя стебель перед маленьким цветком Одуванчиком, который очень любил жизнь.