– Степан, куда ж ты смотришь! Ты глянь, что он, окаянный, делает, забор же сломает! – напустилась тетка Пана на пастуха. Черно-пестрый бык Мишка, хозяин стада разномастных буренок, проходя мимо забора, вздумал почесаться и всей тушей навалился на него. Хлипкий заборчик трещал и шатался, а Мишка, сопя от удовольствия, налегал на него все сильнее.
Ах, ты, …! И …! – в воздухе щелкнул бич. Мишка неохотно оторвался от приятного занятия, с недоумением глянул на пастуха и неторопливо направился к стаду, которое успело уже отойти на добрых полсотни метров.
– Чего плетешься, я что, с тобой тут валандаться должен?!!! – Степан в сердцах вспомянул Мишкину матушку и еще раз щелкнул бичом, – Я тебя!
Бык чуть прибавил шагу, но этот аллюр показался пастуху явно недостаточным. Пришпорив коня, Степан полоснул бичом по черно-белой шкуре. Ещё! И ещё! Мишка сорвался на грузную рысь, затем поскакал. Распалившийся пастух не отставал, нанося удары то справа, то слева, поливая быка отборным матом. Тяжелым снарядом бык ворвался в стадо. Напуганные коровы бросились в разные стороны. Степан в последний раз вытянул преступника по спине и, повернув коня, начал собирать рассыпавшееся стадо.
Наверное, впервые видели буренки своего повелителя в таком унижении. Неизвестно, о чем они подумали, глядя на такое обращение человека с их владыкой. Но что Мишка затаил обиду – это к бабке не ходи. Он понуро шагал в середине стада и сердито косился в сторону обидчика. Наверное, тогда зародился в бычьей голове план мести. Да-да, быки, как, кстати, и многие животные, весьма злопамятны, и «припоминают» обиды человеку тогда, когда он этого совсем не ожидает.
Впрочем, удобный случай не заставил себя долго ждать. На следующий день Степан с напарником Игнатом откровенно маялись с похмелья. Головы у них трещали так, что на улице было слышно, в горле прочно поселилась пустыня Сахара. Словом, все шло по известному сценарию: если выпил хорошо, значит, утром плохо. Но так как люди уже были опытные, поднаторевшие в сложном процессе лечения истинно российской беды, то особой тревоги это состояние не вызывало. Переживем, знаете ли, нам бы до лесу добраться, а там полечимся..
Пригнав стадо в луку и убедившись, что буренки мирно щиплют траву, не делая попыток нарушить дисциплину, пастухи приступили к сложному процессу лечения похмелья. На разостланную газетку легли сало, огурчики, зеленый лучок, хлеб. Стаканчики встали. И только Игнат сорвал пробку с бутылки….
Как удалось быку подобраться незамеченным – черт его маму знает. Эдакая туша бесшумно проскользнуть мимо кустов никак не должна. Вот и считай его потом скотиной безмозглой! Но факт остается фактом: Мишка подобрался к обидчикам тихонько, как мышка.
Игнат потянулся к стопке и оцепенел. Прямо за спиной напарника вдруг выросли рога, затем появилась бычья морда с налитыми кровью глазами. Бык злобно фыркнул и утробно промычал: н-ну-у!
В серьезности его намерений сомневаться не приходилось. «Закатает» – мелькнула мысль. Бежать бесполезно, бичей под рукой нет, прутиком от быка не отмахнешься. А если такая туша навалится – мало не покажется.
Какая сила взметнула его на дерево, Игнат не помнит. Очухался он уже наверху, крепко обхватив руками и ногами ствол березы. Чуть ниже, точно в такой же позе обретался Степан. А зловредная скотина, видя, что намеченная жертва ускользнула, бесновалась внизу. Мишка взрывал рогами землю – только трава да комья почвы летели во все стороны, не мычал, а по-звериному ревел, очумело хлеща себя по бокам хвостом. Друзья по несчастью даже шелохнуться боялись. И дерево казалось каким-то ненадежным, и ствол тонким.
Понемногу бык успокоился. И обратил свое внимание на накрытую «поляну». Степан с Игнатом могли только бессильно материться, видя, как исчезает любовно приготовленная закуска.
Первым бычий язык слизнул хлеб. Огурчики и лук пошли на закуску. Салом Мишка побрезговал. А вот соль долго вылизывал, протер газетку до дыр, а потом и вовсе сжевал. Затем пришла очередь и «лекарства». Пить, конечно, бык не стал – не человек же, в самом деле. Зато опрокинул бутылку. И драгоценная влага тонким ручейком потекла на землю.
– Ах, ты, так твою и разэдак! – не сдержал эмоций Степан. Досталось и Мишке, и его матушке, и родичам до седьмого колена. Но на этот крик души бык обратил внимания не больше, чем на жужжание докучливых мух. Лениво отмахнулся хвостом, походил вокруг, пофыркал. И улегся как раз под тем деревом, где сидели Степан с Игнатом.
А теперь представьте состояние пастухов. Врагу такого не пожелаешь! Головы болят, в горле пересохло, во всем теле противная дрожь. И организм буквально вопиет, просит лекарства.
А вокруг лепота! Солнышко светит, птички заливаются, речка невдалеке серебрится, дразнит. Ветерок ласковый, приятный, комаров отгоняет. Только не до красот природы мужикам. Им бы хоть воды выпить. Но…рогатый мститель надежно преградил путь.
Спускаться вниз Степан с Игнатом не рисковали: спустишься и прямо к нему на рога. Серьезность своих намерений бык уже доказал, так что оставалось только ждать, когда ему надоест издеваться. Зато потом! Ох, какие планы мести вынашивали пастухи.
Прошел час, затем другой. Мишка и не думал уходить с поста. Руки-ноги у мужиков затекли, сук, на котором они сидели, зловеще потрескивал. Жажда донимала все сильнее и сильнее. Сначала пастухи дружно материли Мишку. Затем Игнат, отломав ветку, в сердцах запустил ею в злодея. Но на все эти попытки бык отвечал лишь равнодушным шевелением ушей да подергиванием шкуры.
Солнце уже клонилось к закату, когда Мишка неторопливо поднялся на ноги и с достоинством направился к стаду. Ему было чем гордиться: за пережитое унижение он отплатил с лихвой. А мужики с трудом слезли с дерева и на негнущихся ногах, кряхтя и охая, пошли разыскивать лошадей.
Долго потом над ними потешались в деревне. А Мишку председатель в обиду не дал, хоть и настаивал Степан, чтоб сдать его на мясо.
